Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. - Страница 76

– Старых работников в город не отпускать… – предупредил осторожный воевода. Мало ли… Слово лишнее сболтнут. Первонег, чай, тоже своих «ползунов» к нам шлёт.

– Куда ж их? – спросил посадник Ворошила.

– Сажайте в сани, и прямиком в крепостицу Всячинское болото. Там отсидятся. Вместе с полками. Я распоряжусь. Их там примут.

Это сильного возражения не вызвало. Горожане не привыкли вмешиваться в дела, если ими командуют люди ратные. Надо, значит, надо!

– Отправим! Не из Славена. На льду встретим, и отправим.

– Отправлять придётся не сразу всех. Смену будем вести по паре, по тройке, чтоб сразу заметно не было.

– Сани на льду держать будем. Не провалятся, чать, – решил Ворошила.

– Тогда – готовьтесь вы, а к утру и мы будем готовы…

* * *

Пока в Русе готовились к утру, заботясь о том, чтобы всё успеть сделать затемно, и не затягивать надолго то, что необходимо завершить срочно, утро одинаково приближалось и к тем, кто был в городе, и к тем, кто был в дороге.

Чернявый и черноусый дружинник Белоус из молодого полка княжича Вадимира сначала сильно смутился, когда его пересадили со статного, хотя и тяжеловатого собственного коня на низкорослую хозарскую лошадку, но, поскольку эта лошадка была из-под княжича, воспротивиться не посмел. А уже в пути понял, насколько он выиграл от такой замены. Лошадка не скакала, а стелилась над дорогой такой ровной, быстрой и безостановочной рысью, на которую не были способны другие кони княжеской сотни. При внешней диковатости, она вовсе не оказалась дикой, и даже наоборот, отличалась большей послушностью. А в выносливости, казалось, и сравнивать такую лошадь не с кем. Белоус был выбран сотником Благотой не из-за каких-то боевых качеств, а только из-за хорошей ориентации и знания местных дорог. Впрочем, от гонца требовалось в основном это. И Белоус сразу же оправдал доверие, свернув с дороги на тропу, потому что знал, что эта тропа не оборвётся возле какой-то захудалой деревеньки из пяти землянок, а выведет его через такую деревеньку на другую, более короткую, хотя и менее уезженную дорогу. Правда, эта дорога на небольшом участке близко сходится с основной. Но, правильно рассчитав время, Белоус выехал на опасный участок тогда, когда на окрестности уже плотно легла темнота, и при этом луна и звёзды ещё не поспешили занять своё обычное место на небосклоне. А там уже, слыша лязганье доспехов большого отряда совсем неподалёку, Белоус погнал свою лохматую лошадку так, что пар уже валил не только от неё, а и от всадника. И уже через непродолжительное время шум от передвижения варягов-русов стал стихать, а вскоре и вовсе остался далеко позади.

Но и дальше Белоус лошадь жалеть не стал, даже памятуя, что ему ещё ехать и ехать до Славена. Силы ещё могут пригодиться, но потерянное время может стоить куда как больше затраченных сил. И потому бокам лошадки основательно доставалось от пяток гонца.

Дружинник не удивился, что так быстро обогнал большой варяжский отряд, который при встрече с сотней княжича Вадимира заметно торопился. Варягов обманули, и они решили, что теперь им уже некуда спешить. И потому темп передвижения резко снизили. Это словенам только на руку. Значит, есть дополнительное время, чтобы подготовиться к обороне…

Дружинника Волынца воевода Славер, как и Белоуса сотник Благота, тоже выбрал не за ратные заслуги, а за умение и возможность быстро передвигаться, и вообще за умную и хитрую, пронырливую натуру. Но доверие каждый раз следовало оправдывать, чтобы тебе доверяли снова. И Волынец, хотя и знал, что со стороны будет некому оценить его таланты, всё же надежды Славера рушить не хотел. И в скорый галоп пустил коня сразу за городскими воротами. Застоявшемуся в конюшне Ветру такая сумасшедшая скачка была только в удовольствие, и тонкие ноги стремительно мелькали над заснеженной дорогой, казалось, почти не касаясь её. За такую поступь другие варяги и окрестили Ветра летающим. Сам Волынец легко ориентировался в пути, даже выехав в темноте, и в темноте минуя множество перекрёстков. Дороги местные он знал неплохо, хотя последние годы провёл вдалеке. И хорошо понимал, что зимой дорогу прокладывают обычно там, где была дорога летняя, если дело не касается льда больших пространств. Это на Ильмень-море можно было бы ехать там, где нравится, или вдоль по Ловати, вдоль по Волхову так же… А все наземные дороги бывают, как правило, ограничены природой – горами, лесами, оврагами и болотами. И именно потому имеют обыкновение, словно реки и речки, петлять, а не вести человека напрямую к месту назначения.

Волынец выбрал путь самый короткий, поскольку воевода сказал, что рать Даляты тоже должны идти коротким путём. И не беда, что выбранная дорога считалась словенской, а не общей. Откуда на ней взяться словенам в такую пору – ночь, темень… Да и встретятся словенские дозоры, трудно разве сказать, что сам словенин, и послан с поручением воеводой Первонегом! Внешне жителя Славена от жителя Русы отличить трудно, пока он сам себя не назовёт. Да и говор у них схож. Только когда дружина строем идёт, можно понять, потому что словене ходят строем более узким, варяги в ряд выстраивают большее количество конников. Да и то это происходит не всегда, и дружина дружине бывает рознь. Потому и можно, смотря по обстоятельствам, выдать себя за кого угодно. Уж что-что, а язык у Волынца подвешен ладно, за словом никогда в дальние края не ездит, да и соображение работает. Это и воевода Славер всегда оценивает, и потому использует дружинника там, где других использовать трудно. А если бьярминские дружины пойдут другой дорогой, недалёкой, более извилистой, зато и более широкой, их можно услышать издалека. А чтобы слышать, Волынец через какие-то промежутки времени подтягивал повод, останавливая Ветра, и заставляя его замереть. Прислушивался…