Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. - Страница 103

103

Пригласив гостей, волхв Судиша сам, не оглядываясь, пошёл первым, ступая всё так же неторопливо. Внутренний тын ворот не имел, но был выставлен не по кругу, а по незавершённой спирали, и один край этой спирали на добрый десяток шагов заходил за другой край. Таким образом пройти сначала пришлось между двух высоких стен, изузоренных искусной резьбою с растительным и животным орнаментом, в который периодически включались различные символические знаки солнца и грома, и только потом гости смогли попасть к величественной статуе Перуна. И воевода, и посадник хорошо знали, что лучшие резчики русов в течение целых ста с лишком лет работали над этой статуей, доводя её до соответствия своим представлениям о грозном боге. Каждый хотел внести свою запоминающуюся характерную деталь. И именно потому, наверное, Перун всегда казался многоликим – и сильным, и грозным покровителем воев, и добрым и справедливым судьей в делах Прави, явившихся в Явь, и заботливым дарителем дождя в сухую пору, и разгоняющим тучи в ненастья, дарителем весны и возрождающий плодородную жизнь. И каким только нельзя было увидеть бога, было бы желание увидеть…

Оказавшись за внутренним тыном, верховный волхв, сделал лишь величественный кивок, объёмный живот не позволил поклониться до самой земли, только едва-едва прикрытой здесь плотно утоптанным снегом. Низкие поклоны отвесили Перуну посадник Ворошила с воеводой Славером. Оба бывали здесь не однажды, и каждый раз поражались Перуну, увидев его иначе, чем раньше. Поразились и теперь, и замерли, всматриваясь в статую и в происходящее вокруг неё.

Перед статуей, Около каменного кольца предназначенного для жертвоприношений и даров, внутри огненного кольца, скрытого от зимнего гасящего ветра плотно поставленным тыном, полукругом стояли восемь молодых волхвов. Старший из них низким раскатистым голосом пел старинные перуновы гимны:

Перуне-ратай до нас возгрядайВо силе во мощи отрини кошьеСам роду опора кремнёва гораМолоньи мечи да яри в сечеВо громах ходай а нас не замайВосславися в буре Княже-Перуне!

Остальные волхвы ждали своей минуты, и хором подпевали славление высокими, почти по детски чистыми и звенящими голосами:

Го-о-ой! Сла-а-ва! Сла-а-ва! Сла-а-ва!

Эхо гуляло среди высокого тына, поднимаясь к облакам. Старший волхв начинал снова:

Княже-Перуне ратай небеснойРадетель славы во рати честнойВеликий боже во громах ярыйВо плясе юный а в знаньи старыйЗлотоусый молоньи метиИно отведи бо мы твои детиРадеем днесе о божьей силеКняже-Перуне одоле змия!

Младшие волхвы опять запускали припев:

Го-о-ой! Сла-а-ва! Сла-а-ва! Сла-а-ва!

Перуновы гимны, как знали и посадник и воевода, пелись здесь постоянно. Круглые сутки одна группа из восьми жрецов сменяла другую группу через определённые промежутки времени, и никто из волхвов-певцов никогда не обращал внимания на посетителей капища. Волхвы умели погружаться в разговоры с богом настолько глубоко, что, скорее всего, даже не замечали происходящего вокруг них. Загорись тын, они и этого, пожалуй, не заметили бы.

Согласно заведённому порядку, посадник с воеводой приблизились к каменному кругу для приношения даров, и положили туда каждый по туго набитой мошне. Потом, чувствуя спиной наблюдающий взгляд верховного волхва Судиши, долго стояли перед Перуном, всматриваясь в резное изображение, и шепча в бороды только им самим, да Перуну слышимые слова. Наконец, одновременно поклонившись до земли, пятясь, отошли за полукруг поющих жрецов, и только после этого повернулись к Судише.

Тот удовлетворённо кивнул, потому что на глаз уже прикинул вес положенных в каменный полукруг мешочков, а звон серебра он услышал издали. И первым направился к выходу. Гости отстали от верховного жреца на пять шагов.

– Мне за молитвой так грудь сдавило, – пожаловался Ворошила, – что я понял – это знак. Какой вот только, как понять его?

– Мне трудно дать тебе совет, спроси Судишу…

– Ты-то сам ничего не почувствовал?

– Пока – ничего…

Они догнали верховного волхва.

– Знак ясный… – растолковал Судиша ответ Перуна. – Через сердешную боль тебе идти к цели… Много претерпишь, что не по-твоему будет, но смиришься, и тогда только своё получишь…

Навстречу им бежал волхв-привратник. Судиша остановился.

– Гонец к воеводе Славеру из земли бодрицкой, – не воеводе, а верховному волхву доложил привратник.

– Тащи его сюда, – не дожидаясь распоряжения Судиши, сам приказал воевода, и глянул на посадника. – Может, это мне ответ на молитву пришёл?

Гонец приблизился, поклонился, приложив руку к груди, и вопросительно посмотрел на воеводу и посадника – кто из них есть кто? Хотя на Славере был островерхий шлем, а на Ворошиле бобровая шапка, ошибиться гонец не пожелал. Из этого воевода сразу сделал вывод, что посол не из здешних земель.

– Ты – ободрит? – спросил Славер.

– Я – руянин, нахожусь на службе князя-воеводы острова Войномира Руянского.

– Ещё не легче… – проворчал воевода. – Наш Войномир стал князем Руяна? Или у вас там есть свой Войномир?

– Вашему князю Войномиру князь бодричей Годослав, его родной дядя, пожаловал в княжение остров со всеми городами и землями и окружающими островами. Теперь он уже не ваш, а наш князь. А ты, стало быть, воевода Славер?

– Я – Славер, – сказал ничего не понимающий воевода. – И надолго Войномир решил там остаться?

103